Do androids dream of electric shit?
Do androids dream of electric shit?

Разговоры с врагом

Проклятие либертариев (да и либералов тоже) – это неумение различать переговоры с врагом и желание устранить противоречия и найти общую позицию.

С врагом всегда надо разговаривать если не готовы немедленно его уничтожить. То есть, в подавляющем большинстве случаев. Но это не делает его другом. Официальная дипломатия, которой занимаются государства – неприятная штука, но под наслоениями лжи и фальшивых ритуалов сокрыта неглупая, в общем-то, мысль:  с недругами надо разговаривать. Иногда даже жать им руку с улыбкой на лице. Но при этом вторая ваша рука вполне может держать нож за спиной.

Честная дипломатия предполагает, что обе договаривающиеся стороны знают о наличии ножа у собеседника. Прячется он там исключительно из соображения приличий, а не чтобы кого-нибудь обмануть. Вежливый же тон разговора выбирается потому, что обе стороны не хотят пускать оружие в ход. Вежливость, кстати, сама по себе еще не  предполагает лицемерия. Она может быть искренней. Можно осознавать врага врагом и симпатизировать ему чисто по-человечески. Это не обязательно,  но вполне возможно: враг отнюдь не должен быть средоточием всей мерзости (хотя часто является), он может быть и вполне приятным во многих отношениях человеком. В то же время, личная симпатия к врагу не отменяет ножа и готовности пустить его в ход. Если трудно эти вещи совмещать – дипломатия не для вас.

В среде wannabe анархистов прятать ножи не принято. И того же они ожидают от других. Так что увидев, что оппонент не собирается их немедленно уничтожать,  они сразу начинают искать в нём потенциального союзника и брата. Именно поэтому их (либералов реже, анархистов чаще) всегда предают и всегда используют. Желание услышать каждого, желание найти консенсус, играет злую шутку, когда начинает реализовываться вне крайне узкого круга единомышленников.

На самом же деле “поиск общего языка” – это всего лишь налаживание коммуникации. Но успешная коммуникация еще не обозначает общих интересов, общих целей и общих ценностей. Общий язык нужно найти просто затем, чтобы в ответ на слова “я тебя сожру” ответить “подавишься”, ответить таким образом, чтобы тебя поняли и поверили. Но от этого у договаривающихся сторон еще не появится общих кулинарных предпочтений. Более того, общий язык нужно уметь находить даже для того, чтобы обсудить условия капитуляции врага. Даже самые жестокие войны редко завершаются тотальным искоренением врага, поэтому говорить приходится и понимать друг друга приходится.

К примеру, “вести переговоры с Россией или её сателлитами” не значит “мириться с ними” и даже не значит “считаться с их интересами”. Впрочем, и сторонники, и ярые противники “переговоров” почему-то воспринимают их как синоним “братания”. Аналогично, разговор между правыми и левыми не способен разрешить фундаментальных идейных и этических противоречий между ними, хотя вполне может отменить/отложить/смягчить  силовое столкновение.

Анархисты же любой более менее продуктивный разговор с противником воспринимают как обретение нового товарища. Впрочем, я не уверен, что проблема именно в анархизме.

Нестор Иванович Махно, например, все же знал толк в прикладной дипломатии. Атаман Григорьев подтвердит. Троцкий оказался хитрей, но всё равно это было поражение в игре мастеров, а не детский мат в три хода: Махно всё же понимал во что и с кем он играет. Современники, как правило, не понимают. Допускаю, что проблема в пост-политической размытой “активистской” идентичности: отсутствие глобального плана и стратегии социальных преобразований заставляет видеть “своих” в любом тактическом попутчике.

Добавить комментарий

3 комментария “Разговоры с врагом”