Процедурная комната

Если кто-то ещё не был на выставке Никиты Кадана и Кати Мищенко “Процедурная комната”, непременно нужно идти.

Выставка посвящена ментовским пыткам, при этом жутковатый материал собранный при поддержке правозащитников подаётся во вполне невинной форме: расписные тарелки, плакаты в стиле советских медицинских энциклопедий. Ничего ужасающего. Ну прищемляют человеку пальцы дверью, ну наступают на голову, зритель не ощущает сопричастности происходящему, он понимает реальность происходящего, но не чувствует её. Он вполне способен иронизировать по поводу увиденных ужасов, по-доброму иронизировать, безо всякого цинизма: персонажи слишком неживые, слишком искусственные, слишком схематичные, чтобы вызвать глубокое сопереживание. Иллюстрации из учебника анатомии, что им сочувствовать.

В комментарии к встрече на фейсбуке девушка пишет: феерично было бы слизывать крем с пироженого с тарелочки на которой изображено как душат тётку пакетом..).
Отлично сказано, я считаю.
В этом и заключается суть.
“Слизывать крем с тарелочки на которой изображено как душат тётку пакетом”.

Именно этим вы и занимаетесь, каждый день, с утра до вечера.

Все знают, что по всей стране в каждом райотделе менты ежедневно пытают людей.
Вот, например, оперуполномоченный с просящей рифмы фамилией Чарупа, который брал у меня предварительные пояснения (и полностью их исказил, превратив меня чуть ли не в эксгибициониста), прямым текстом заявлял: “попался бы ты нам, убили бы, это следователь тут с тобой цацкается”. Должен признаться, следователь со мной действительно цацкался, потому что даже крошечный милицейский мозг способен понять, что избивать человека, которого арестовывали в присутствии журналистов пяти изданий – неразумно. Подержать пять часов в наручниках в автозаке – это не пытка, конечно, это так, добрая шутка со стороны Шайхета. А вот с интеллигентным грузином Захарией, который сидел со мной в КПЗ, никто не шутил. Его попросту избили так, что он не мог ни сидеть, ни лежать. Если я мог рассчитывать на какую-то поддержку гражданского общества, то вор-медвежатник не нужен никому, в его адрес можно творить любой беспредел, даже не прибегая к таким ухищрениям как подставные адвокаты и фальшивые свидетели: любые показания можно напрямую выбить из подследственного.

Все всё знают, и это ни для кого не секрет.
При этом мы продолжаем жить как ни в чём ни бывало, мы ежедневно проходим мимо милицейских участков и не делаем ровным счётом ничего, чтобы изменить происходящее. У многих из нас есть родственники, друзья, знакомые среди ментов, и мы практически не рефлексируем по этому поводу. Мы привыкли к этому схематически-отчуждённому восприятию. Реальность слишком страшна, чтобы разрешить себе думать о в ней. Мы ставим внутренний барьер. Нельзя упоминать Чёрта всуе, иначе он придёт за вами.
Кадан рисует схематичного чёртика, которого можно рассматривать без страха, его можно даже потрогать. Быть может кто-то после этого сможет пойти дальше, и решится заглянуть в глаза Дьяволу напрямую, уже осознанно убрав стену отчуждения.
И плюнуть в них, конечно же.