О поручике Ржевском и руке Москвы

После убийства рома под Львовом, Громадское опубликовало текст, в котором пообещало впредь называть вещи своими именами. То есть, называть “ультраправых погромщиков” “ультраправыми погромщиками”, а не “анонимными патриотами”. Текст достаточно сдержанный, но в нем называются конкретные организации, а также употребляется слово “ультраправые” – для украинской журналистики это почти прорыв.

Банальное обещание мыть руки перед едой на общем фоне воспринимается как подвиг. Но, выражая Громадскому уважение за смелость, не будем всё-таки забывать, что на протяжении долгих лет рук они, как и все прочие,  их не мыли. Оправдывая себя стандартами объективности, СМИ помогали ультраправым создавать себе респектабельный образ или, по крайней мере, не мешали этому. Проблема – в неверно понятых стандартах нейтральности. Для того, чтобы стать соучастником обмана, журналисту не обязательно лгать, ему достаточно ретранслировать откровенную ложь как “позицию”, не пытаясь её разоблачить. Но не стоит обвинять в отбеливании правых прессу, пресса в данном случае – это лишь отражение общества.

Люди некомпетентны в политических вопросах, они легко поддаются самой примитивной пропаганде, отключают критическое мышление, когда на них вываливают стопроцентную ложь, зато любят показать широту взглядов, критично и с недоверием сомневаясь в азбучных и  давно уже подтвержденных истинах. Причины такого подхода – в отсутствии культуры низовой политической активности и в отчуждении от принятия решений на всех уровнях: от своего подъезда и района до страны в целом. Обывателю не хватает регулярного опыта участия в политике. Майданы были исключениями из этого правила (и крайне важными исключениями), но отдельные всплески активности раз в несколько лет  не отменяют общей тенденции: украинский гражданин воспринимает политику как что-то внешнее и далекое, игнорирует политику “низовую”, а за большой наблюдает как за сериалом или реалити шоу, соприкасаясь с ней разве что на выборах.  Люди по кругу голосуют за одних и тех же популистов (или за новых, с идентичной риторикой), раз за разом ведутся на одну и ту же ложь, оценивая, в первую очередь, харизму политика и красоту обещаний, не пытаясь их анализировать. И было бы странно ожидать от них какой-то большей осведомленности и критичности, когда речь заходит о политике более маргинальной, субкультурной.

Если люди не помнят что делала Тимошенко в бытность премьером, то следует ли полагать, что они станут вникать в криминально-нацистскую историю зарождения “Азова” или в мутные политические метания С14? Не факт, что они даже могут рассказать историю Правого Сектора, который возник и распался буквально у них на глазах. Люди не будут думать, они будут вестись на простые и понятные лозунги, подкрепленные простыми и понятными действиями. Избиения и погромы – как раз такие действия, куда уж проще и понятнее.

От обретения действительно массовой популярности нацистов удерживает лишь тупость и плохо контролируемый садизм. Да, мещанин любит насилие. Но только лишь дозированное и не выходящее из берегов, он не любит _избыточное_насилие_, тем более его пугают убийства. Одобрять резню и просить ещё больше крови будет только лишь громкое и активное меньшинство. Правые ошибочно принимают выкрики своих верных групис за глас народа, пытаются больше впечатлить своё отражение в зеркале, строя всё более страшные гримасы. В каком-то смысле, нацисты совершают ту же ошибку, которую Беркут и тонтон-макуты с Антимайдана совершили зимой 2014: повышая градус жестокости они настраивают против себя всё большую часть общества, даже ту, которая раньше относилась к ним нейтрально или благосклонно. В случае Майдана насилие было изначально направлено на _своих_, и вызвало массовый гнев ещё до первых смертей. А вот для того, чтобы гнев вызвало насилие против _чужих_, оно должно быть поистине чудовищным. Правые выбирают те группы, которые, как правило, не вызывают у обывателя эмпатии, и именно это позволяет им балансировать в рамках общественного консенсуса. Но уже сейчас, после первого заметного убийства, они рискуют утратить легитимность.

Когда нацисты действительно проявляют себя, причем проявляют так, что отрицать их существование не получается, у обывателя появляется выбор. Можно признать, что ошибался и обманывался и попытаться быть внимательнее впредь, а можно продолжить идти по пути глупости до конца. Повторять “в Украине нет нацистов” в ответ на констатацию их преступлений – абсолютно идиотское решение, так как нацисты есть в любой стране мира.
“- Посмотрите, вы обосрались, может стоит помыться?
– Это гнусная ложь, украинцы не какают!”

Человек, ведущий себя таким образом, вряд ли убедит окружающих в своей чистоплотности. Он скорее всего просто станет посмешищем. Именно люди, отрицающие очевидное, а вовсе не разоблачители подставляют Украину под удар русской пропаганды. Именно те, кто упорно отрицает существование нацистов – на самом деле подтверждают его в глазах любого стороннего наблюдателя. Точно также злоупотребление формулой “это всё провокация России” напоминает классический анекдот “Это мне поручик Ржевский…” Русские, конечно же, любят срать в штаны, и подают всему миру дурной и заразительный пример, но в данной конкретной ситуации им совершенно не обязательно подкладывать собственное говно вам. У вас и своего достаточно.

Россия является одним из главных спонсоров фашистских и неофашистских партий по всему миру, это факт. Спонсоров не только финансовых, но и идейных: Россия для ультраправых становится примерно тем же, чем Венесуэла докризисных времен была для леваков – демонстрацией того, что их идеология ещё на что-то годится, что она может быть применена на практике. При этом всё же следует разделять официальную поддержку правых партий, и правую субкультуру. Они тесно связаны, но это, всё же, отдельные явления. Субкультурные нацисты в гораздо большей степени автономны и хаотичны, и влияние России на них не институционализировано, скорее мы имеем дело со стихийно сложившейся культурной гегемонией.

В 21 веке границы почти не мешают коммуникации, идеологии и субкультуры (часто это практически одно и то же) давно стали интернациональными. Как это ни парадоксально, ультраправые тоже интернациональны. Они немного подкрашиваются под местный колорит, но главные ценности и главные субкультурные маркеры у них общие. Украинские и русские неонаци всегда находились в тесной связи: Сокира Перуна и Коловрат выступали на одних концертах, у правых были общие герои (нет, речь идет не о мифологизированном образе Бандеры, а о реальных, более свежих субкультурных героях, таких как Тихонов или Боровиков), правые копировали риторику и лозунги друг друга. При этом, и те, и другие в первую очередь подхватывали модные идеологические тренды с Запада, но в Украину западная мода часто заходила именно через Москву, ещё одно постколониальное наследие.

Говоря о “руке Москвы” применительно к ультраправым в Украине часто представляют такую себе некую зловредную силу, которая была вброшена в Украину извне. Это не попытка понять, отрефлексировать и преодолеть своё сходство с русскими, а попытка отрицать его, попытка не лечить болезнь, а притворяться здоровыми. Такой подход затрудняет любой серьезный разговор о реальном влиянии России и русских ультраправых идеологов на их украинских коллег, о том, что можно искренне считать себя ненавистником “русского мира”, но ретранслировать практически все его ключевые идеологемы. Именно это и делают украинские ультраправые и их более респектабельные консервативные адвокаты. Они говорят о “московском следе во львовском убийстве”, а потом сами же начинают ныть про “гендерную идеологию и инцест в Европе”, про “опасность нашествия беженцев”, про “важность сохранения славянских традиций”. Московский след – у вас в штанах.

Сами погромщики вредят международной репутации Украины не так сильно, как отсутствие готовности взять за них ответственность. Чем больше люди врут (в том числе и себе самим) про “отсутствие нацистов”, тем больше они уподобляются риторике “их там нет”, вслед за Россией берут на вооружение высказанную Холмогоровым формулу “если потребуется – будем врать всей страной”. Сделать умолчание и лицемерие национальной идеей – это значит присягнуть русскому миру, подтвердить все самые пошлые теории о братских народах и “славянском единстве”.