Травмы фашизма и сталинизма

Очень сложно объяснить украинскому активисту, почему “хорошие” западные левые постоянно оказываются на одних демонстрациях со сталинистами. Почему “европейская” партия Die Linke сотрудничает с КПУ и поддерживает дружбу с Путиным. Почему американский “анархист” Монсон выходит под гимн СССР и фотографируется с колорадскими ленточками. Точно так же сложно объяснить немцу, почему украинские либералы и правозащитники не чураются дружбой и сотрудничеством с нацистами. Почему за фашистскую “Свободу” голосовали не только отморозки, но и просвещенная интеллигенция, и аполитичные люди хотевшие “больше искренности и радикализма в парламенте”. Почему Правый Сектор, хоть и имеет низкий уровень поддержки, но воспринимается как вполне легитимная политическая сила, заслуживающая диалога.

Мы имеем дело с одной и той же структурной проблемой. И немцы, и украинцы травмированы, но травмированы однобоко.
Германия переболела нацизмом, Украина – сталинизмом, и у каждой них выработался определённый политический иммунитет к соответствующим идеологиям. Нет, разумеется, эти явления не изжиты, но классические нацисты в Германии и просоветские левые в Украине – это политическое гетто. Пусть и не маленькое, вполне заметное, но не имеющее тенденций к росту и перспектив.

Электоральная база КПУ стабильна и по своему даже активна, но она не способна ни на что, кроме как помочь Петру Симоненко заработать денег на вступлении или невступлении в очередную коалицию. Сталинисты, которые надеются на какие-то успехи в Украине, вынуждены сбривать усы своему идолу и раскрашивать его в модные “евролевацкие” цвета, прятать свою сущность за трупиком Ленина и томиком Жижека, они никогда не пойдут вместе с КПУ или её сателлитами.

То же самое можно сказать про Германию и НПД. Местные неонаци имеют стабильную поддержку маргиналов, они покрывают немногочисленных (но всё же смертельно-опасных) ультраправых боевиков. Но поддержки, которую они имеют в обществе, хватает на то, чтобы сохранять партию, но не более, даже в центральные органы власти им никогда не попасть. С другой стороны, у правых популистов, которые смогли отмежеваться от гитлеризма и заменить старый добрый “язык ненависти” конспирологическим новоязом, есть перспективы. Их акции не блокируют и не атакуют антифашисты, их идеи получают отклик в консервативной среде. То есть, говорить, что фашизм в Германии мёртв навсегда – это граничащий с глупостью оптимизм, но фашизм никогда не воскреснет со свастикой на флаге.

Даже подозрение в гитлеризме закроет вам путь в не-маргинальную политику в Германии. Подозрение в сталинизме выкинет вас на обочину Realpolitik в Украине. При этом, откровенные сталинисты в Европе принимаются на “ура”, а откровенные нацисты в Украине – это просто безобидная “патриотическая молодёжь”, будущее и надежда украинской нации.

Единственное, что может разорвать этот позорный круг невежества – это информационная глобализация. Постепенно налаживается коммуникация между политиками и активистами разных стран, происходит обмен опытом, переводятся тексты. Мы должны смиренно учиться у Европы антифашизму, но и европейским левакам стоит умерить свою спесь и поучиться у нас выстраданному за долгие годы антисталинизму.