Текст написан для конкурса, за меня там можно проголосовать. Для этого нужно нажать на палец вверху страницы. А то там больше сотни лайков, на Укр. Правде – три сотни, голосов же – всего пара десятков.
Общество, зараженное цензурой, – это общество, в котором нет искренности. Каждый вынужден искажать свою правду в угоду нормам закона или морали. Нормам очень зыбким и непостоянным. Наше общество стремительно меняется, меняются представления о благопристойности, одни табу сменяются другими. Пару лет назад обыватель считал любую социальную активность чем-то постыдным или нелепым; всякий человек, идущий в политику или в гражданский сектор воспринимался как мошенник или безумец. Немного сдобренный иронией конформизм считался высшей добродетелью. Теперь мода изменилась и стало стыдно уже не иметь активной позиции хотя бы на словах – даже самые премудрые пескари выползли из своих нор. Не надо слишком обнадёживаться на их счёт, просто находиться в стае стало уютнее, чем сидеть в норке. До 30-го ноября быть “радикалом” считалось неприличным. Нет, конечно же, и в журналистике, и в искусстве, и даже в политике “радикалы” имели возможность повеселить народ, но им полагалось знать своё место. Как только радикал снимал колпак с шутовскими бубенцами и пытался говорить всерьёз, выходил из сферы эстетического в сферу политики, его переставали слышать. Последний Майдан здорово изменил эту картину, вчерашние шуты стали героями и наоборот. Все подряд радостно примеряют на себя роль “радикалов” и “экстремистов” или, по крайней мере, расписываются в симпатиях к ним.
Но это не значит, что политическая цензура исчезла или ослабла, она всего лишь изменила свою направленность. Раньше нельзя было вступать в конфликт или же говорить о его существовании. Царил гнилой, купленный ценой компромиссов и лжи мир. Символичным культурным итогом этого периода стала судьба работы Владимира Кузнецова “Страшный Суд”, закрашенной по указанию директора художественного Арсенала. Роспись, на которой менты и чиновники варились в адском котле, могла бы оскорбить взор теперь уже бывшего президента или его свиты. Чёрная стена на месте работы художника – прекрасный символ той самой добродетельной трусости и конформизма (директора галереи оправдывали тем, что она заботится о будущем своего детища). Показательна реакция арт-сообщества, которое, конечно же, осудило акт цензуры, но выступило против слишком жестких мер и заявлений “радикалов от искусства”, потребовавших бойкота дискредитировавшей себя институции. Ведь если бойкотировать всех, кто замарался цензурой, то придётся жестко зачистить украинское медиа- и культурное поле. А это ударит по карману и разрушит множество прекрасных дружеских связей. Достаточно посчитать, сколько рукопожатий разделяет профессиональных борцов за свободу слова и профессиональных цензоров из Комиссии по Защите Морали. Редко два, чаще одно.
После начала Майдана, когда в ход пошли сначала дубинки, а потом и пули, о цензуре говорить почти перестали. Трудно волноваться о словах и символах, когда рядом бурлит настоящая жизнь и настоящая смерть, когда круто меняются судьбы миллионов людей, да и, без ложного пафоса, всего мира. В кои-то веки мы оказались не на обочине, а в самом центре мировой истории, от этого захватывает дух. Апатия стала преступлением, каждому потребовалось определиться на какой он стороне. Добродетель отныне меряется степенью симпатии к Майдану. Некоторые в угаре объявляли предательством даже недостаточно восторженную или критичную поддержку. Гнилой мир сменился войной, самой настоящей войной, не метафорической. Но гнили меньше не стало. Внезапно оказалось, что в переживающую экстаз народного единства массу влилось множество тех самых людей, которые ещё вчера затыкали нам рот и бросали нас в тюрьмы. Цензоры от медиа учат нас свободной журналистике, их критика объявляется вредной – они же на правильной стороне. Цензоры от культуры проводят выставки “революционного искусства” с тем же энтузиазмом, с которым вчера отрабатывали заказы Януковича – их нельзя критиковать, они ведь с народом. Цензоры из ультраправых организаций, вчера громившие выставки, поджигавшие галереи и нападавшие на инакомыслящих – теперь патриотический авангард, критиковать их – лить воду на мельницу врага, помогать кремлевской пропаганде. Преступников в милицейской форме заменили на важных постах такие же точно преступники, точно так же ответственные за пытки и смерти – их нельзя критиковать, мы живем в сложное время, нам нужна полиция. Тюремной системой управляют те же люди, которые годами истязали подследственных, некоторые из них получили повышения вместо люстрации – ничего, пусть теперь пытают наших врагов!
Я намеренно сгущаю краски, ставя в один ряд ментов, которые систематически насиловали подследственных дубинками, работников НЭК, которые никогда не прикасались к своим жертвам руками, и чиновников от культуры, виновных разве что в беспринципности и самодурстве. Потому что цензура – это насилие лица, облечённого властью. Её оправданию служат те же механизмы, которые оправдывают ментов избивающих подследственных и тюремщиков, издевающихся над зеками. Если общество принимает одно, оно примет и другое. Раньше говорить о цензуре и других формах государственного насилия было нельзя, потому что эти неприятные разговоры разрушали зыбкую иллюзию мира и покоя, они мешали людям комфортно выпивать на фуршетах в компании блюстителей морали, они мешали зарабатывать деньги в их проектах. Теперь, когда иллюзия мира окончательно развеялась, говорить о цензуре и насилии нельзя по другой причине – это “наша” цензура, это “наши сукины дети”, им повезло вовремя присоединиться к победителям, а победителей, как известно, не судят. Особенно, если вы недостаточно восторженно участвовали в народном единении – вам это обязательно припомнят. Цензор и палач всегда оказываются образцами благонадежности и примерными патриотами, в отличие от их критиков. Война – прекрасное оправдание для цензуры, когда в огне погибают люди, никому нет дела до горящих рукописей. Только вот огонь – он всегда, на самом деле, один и тот же.
Во время социально-политических взрывов, точно так же, как и во время затишья, следует говорить и делать то, что вы считаете нужным и правильным. И в искусстве, и в политике. Даже если это будет идти в разрез с общественным мнением, модой или приличиями. Даже если это будет казаться несвоевременным и нецелесообразным. Победить цензуру как явление можно только лишь сломав те общественные отношения, на которые она опирается. Лишь тотальная искренность, какой бы оскорбительной и неуместной она бы ни казалась, проложит путь к тотальной свободе.
5 комментариев “Добродетели цензуры”
Одни табу сменяются другими… гм.. мне уже снится Hedonistische
Internationale
[тут был баг репорт, ошибка исправлена, спасибо]
Золотые хиты нашей молодости, том первый.
*********************************************************************************************************
Во мне давно боролись два начала. С одной стороны, мне очень
нравится слово “революция”, а мысль о депутатах, министрах и
молодежных лидерах, развешанных на столбах в четком согласии с
табелью о рангах, греет мне душу. С другой стороны, когда в
какой-то Франции орудует толпа полупьяных kuharkin children, с
арматурой и файерами громящая магазины, жгущая автопокрышки и
мешающая спать мирным гражданам, то я искренне желаю удачи силам
правопорядка, и надеюсь, что всех этих говнореволюционеров в скором
времени тонким слоем размажут по асфальту. И если такая революция
придет в мой город (вернее сказать, в тот город, где я буду на тот
момент находиться), то я буду самым лютым охранителем и постараюсь
употребить свой скромный, но неуклонно расширяющийся арсенал
колющих, режущих, стреляющих и взрывающихся предметов на то, чтобы
максимально сократить поголовье этих самых keharkin children.
Потому что не надо, блядь, жечь покрышки под моими окнами. У меня
от них кашель. И глаза слезятся. Практически любое революционное
движение ставит своей целью борьбу с раззалупившейся блядвой. И это
правильно. Но стоит только народным массам выйти на улицу и ощутить
запах крови, или даже не крови, а просто запах легкой наживы
(волнения – лучшее прикрытие для мародеров всех мастей), как они
тоже превращаются в блядву. Только в блядву не сытую, а голодную, и
от того вдвойне более жадную и злую. После стабилизации остановки у
власти оказывается мразь. Мразь всегда оказывается у власти, но эта
вновь обретенная мразь будет еще гнуснее, оттого, что начнет
рядиться в одежды освободителей. Вроде бы азбучная истина. Но наши
(и зарубежные) леваки, анархисты, праворадикалы и прочие “борцы с
системой” не понимают: что устраивая погромы и поджигая
Макдональдсами они не добиваются ровным счетом ничего. Разве что
выставляют себя идиотами. Настоящая революция должна быть быстрой и
жестокой. Не красивым, а именно быстрым, резким и жестоким четко
направленным действием. Можно нарисовать на заборе 100 красных
звезд и свастик, написать “Слава России” и “Фашизм не пройдет”. С
тем же успехом вы можете рисовать мужские половые органы и писать
“Цой жив”. Все эти говномитинги, шествия и протесты не имеют ничего
общего с революцией, антифашизмом и национальной идеей. Антифашизм,
это когда несколько молодых людей с горящими взорами приходят на
митинг ДПНИ и фаршируют свинцом всех этих Курьяновичей и Беловых.
Потом их, разумеется, рвут на части, но это лучше, чем глупо
умереть от ножа в ничего не решающей уличной драке. Зато мразь,
старающаяся въехать во власть на нацистских слоганах, получит по
заслугам. А накрывать какие-то концерты, отличать врага по цвету
шнурков и стрижке – это какой-то неимоверный, запредельный
идиотизм. Вместо того, чтобы писать на стенах суда “Свободу
Аракчеву” и красиво позировать с обрезами, можно выловить одного
отдельно взятого прокурора и выпустить ему кишки. Это будет совсем
не красиво, и не гламурно, в итоге вас, скорее всего посадят,
предварительно сделав калеками. Но это будет революционно. Вместо
того, чтобы твердить о засилье черных – убейте для начала одного
отдельно взятого Рамзана Кадырова. Это не так сложно, у того же
ДПНИ есть много тупого мяса. И какой бы крутой ни была охрана у
того же Кадырова, ее всегда можно банально закидать трупами, когда
нанюхавшийся кокса Рамзанчик в очередной раз будет посыпать своих
мохнатых блядей стодолларовыми купюрами. Так нет же, они
отлавливают иностранных студентов и гастарбайтеров и ощущают себя
защитниками белой расы. Говноеды. Вместо того, чтобы раз за разом
тупо ломиться в Госдуму и ни за что садиться в тюрьму, товарищи из
НБП могут выловить и убить одного отдельно взятого депутата. Или
министра. Или крупного чиновника. Или кого-нибудь из ихних
родственников. Сын Иванова – чем не мишень? Только представьте себе
газетные заголовки: “В сточной канаве найдена верхняя половина тела
сына министра обороны”. Только так блядву можно испугать. А все эти
митинги и акции протеста а’ля “Путин – пиписька” лишь
раззалупливают блядву все сильнее, и все более плотно насаживают
вас на растущую и лиловеющую вертикаль власти. Еще раз, основные
постулаты в краткой форме: – Революции нужен избирательный
индивидуальный террор, а не массовые погромы. – Революционное
движение не имеет права делать ставку на толпу. – Революционное
движение ни в коей мере не должно ущемлять мирных жителей. –
Революционное движение не должно стремиться к власти. Любой
революционер, пришедший к власти, тотчас же превращается в блядву.
Революционное движение должно только лишь держать блядву в рамках,
и контролировать ротацию блядвы в выгодном для себя направлении. –
Революционеры, несогласные с приведенными выше тезисами, должны
заткнуться, идти в Макдональдс, жрать вкусные и полезные гамбургеры
и не жечь покрышки под моими окнами. Или сдохнуть. Dixi.
*********************************************************************************
Александр, вы не могли бы прокомментировать свой текст с текущих,
так сказать, позиций?
Хуевый, наивный, обывательский текст, опирающийся на совершенно
ошибочное понимание (вернее отсутствие понимания) сути и структуры
власти, чо тут комментировать? Иногда натыкаюсь на него в
поисковиках, обязательно говорю перепостившему, что “я – автор, а
эта телега – хуйня”. Я вроде ещё году в 2010 про изменившееся
отношение к нему писал. Вера в спасительный “индивидуальный террор”
решающий все проблемы – это такая себя оборотная сторона
бездеятельного сидения на диване, когда я писал этот текст – я
практически не имел представления о политическом насилии в теории и
на практике. Сейчас немного имею и могу сказать, что помимо прямой
угрозы жизни чиновника существует множество эффективных, пусть и не
стол эстетически-привлекательных для юного блоггера. Суть и
конечная цель революции – не ликвидация конкретных зарвавшихся
ублюдков у власти (это скорее средство), а изменение коренных
механизмов функционирования общества. Этот текст – такая себе
пошлая псевдо-революционная обывательщина, попытка оправдания
своего бездействия. Единственное из этого текста с чем я согласен
по сей день – революционер не должен стремиться к власти, да,
революционное движение не должно осуществлять террор в адрес
невинных – какие-то инстинктивные представления об анархистской
этике у меня были изначально, именно они и привели меня туда, куда
я пришел в итоге.
Ясно, понятно. Спасибо за честность.