Устная речь

Сегодня наконец-то прояснилось наше ближайшее будущее. Оно печально. Доктор со склонностью к социальным экспериментам остаётся ещё 6 месяцев на посту исполняющего обязанности начальника Ирпенского исправительного центра №132. Мы уже было набрали полный рот ядовитой слюны, чтобы плюнуть ему вслед. Теперь приходиться ей давиться. Я могу позволить себе пролить немного яда на бумагу, от этого становится чуть легче.
Вчера беседовали с начальником отряда. Этот просвещённый государственный муж с интересом читает записи в моём блоге. На беседе я также ознакомился с “правилами внутреннего распорядка”, которые одинаковы для мест ограничения и лишения свободы. Эти правила предусматривают обязательное цензурирование всей исходящей переписки. Среди всего прочего запрещены письма “циничного содержания”. Я даже не могу утешать себя мыслью о том, что после революции мы развесим на столбах кишки тоталитарных ублюдков, написавших эти законы. Для этого пришлось бы разрыть старые могилы. “Правила внутреннего распорядка” разрабатывались еще в 60-е, и во многом базируются на более ранних сталинских образцах.
Так что теперь, чтобы не нагружать начальника отряда необходимостью расшифровывать мой невнятный почерк, я отказался от практики передачи записок. Теперь на свиданиях я зачитываю свои тексты вслух, а гости записывают их слово в слово и передают в интернет. Всё в согласии с буквой закона, личные разговоры цензуре не подлежат. Именно таким образом и будет вестись моя тюремная колонка на сайте LB.ua, которая стартует в ближайшее время. Кроме стэндалона буду таким же образом передавать записи для твиттера. Максимальная информационная открытость и прозрачность – это единственное, что можно противопоставить затхлой тюремной системе. Белые вши не перенесут яркого света.

***
В колонках Хантера Томпсона часто повторяется фраза “мы же профессионалы”. Я сейчас не пытаюсь и не хочу быть профессионалом, напротив. Подавать пример рядовым заключенным интереснее, чем создавать нестандартный прецедент в журналистике. Нельзя замыкаться в защитном панцире, который, как правило, имеют художники, политические деятели и журналисты. Под ним очень легко незаметно сгнить. Нужно добиваться состояния общества, при котором исчезнет сама потребность в таком панцире. Любая деятельность, связанная с преобразованием общества, должна не столько продвигать вперед авангард, сколько подтягивать массу. Не стоит слишком привязываться к собственному привилегированному статусу, журналистская “четвертая власть” должна отправиться на помойку истории вслед за другими тремя, а политика и искусство – стать образом жизни каждого просвещённого человека и потерять свою надуманную ценность.

23!