Колонка для Kievreport – По ту сторону искусства и порнографии

На грани откровенного либертинажа, например.
http://kievreport.com/columns/320

В новом сезоне депутаты планируют оседлать заезженную кобылу борьбы за общественную мораль. Хрипящее животное уже много раз пытались пристрелить, но всякий раз оно выживало и продолжало свою скачку в никуда. В октябре в Верховной Раде были приняты в первом чтении поправки к закону о защите общественной морали. Эти поправки расширяют полномочия Национальной Экспертной Комиссии, а также вводят несколько забавных новшеств — теперь наряду с «порнографией» можно будет ждать уголовной ответственности и за другие нарушение общественной морали. Например, за мат в художественном произведении или же оскорбление религиозных или национальных святынь. В борьбе против свободы слова парламентарии из Партии Регионов, БЮТ, НУНС и КПУ находятся по одну сторону баррикад. Религиозные фундаменталисты из разных церквей забывают о взаимных распрях и выступают единым фронтом. Волшебные слова «мораль» и «порнография» пробуждают ото сна всевозможных мракобесов и консерваторов и они лезут из своих щелей, как дождевые черви во время ливня. Только вот, в отличие от червяков, животных маленьких, безобидных и, в какой-то мере милых, эти твари похоже на анаконд, которым вполне по силам придушить неосторожного человека.

Но в очередной раз пытаться уязвить консерваторов зоологическими сравнениями — это занятие хоть и увлекательное, но абсолютно бесполезное. Мы их не любим, они не любят нас и это не новость. Обе стороны в совершенстве знают аргументацию противника и видели эту аргументацию в гробу. Критиковать имеет смысл живых людей, возможных союзников, которые борются с Комиссией по Защите Морали, но допускают при этом массу ошибок, причем не только технических, но и идейных, что гораздо опаснее.

Одна из ключевых ошибок людей выступающих против НЭК — это апелляция к классикам. Поиск порнографии в творчестве всеми признанных авторов, которых не осмелится запретить ни один цензор, — это излюбленный прием критиков деятельности Комиссии. Но проблема в том, что моралисты уже давно научились защищаться от подобных нападок. В Законе о защите морали существует специальная оговорка, которая защищает от цензуры «признанные классические произведения». Выступая в защиту искусства мы тем самым сами даем оружие в руки своим врагам. «Да, — говорят они, — мы тоже против цензуры в искусстве. Но мы и не трогаем искусство, мы просто ограждаем детей от порнографии».

Правда в том, что с точки зрения свободы информации низкопробный порнофильм «Большие сисяры водят хоровод» имеет точно такую же ценность как высокохудожественное эротическое кино, а матерный комментарий на интернет-форуме ничем не отличается от ставших классикой произведений Подеревянского. Признавая особую ценность отдельных произведений искусства, признавая само исключительное положение «искусства», мы мыслим теми же иерархическими категориями, что и наши противники. Если есть хорошая, полезная, нужная информация, значит есть и информация плохая, вредная, опасная. Свобода слова — это в том числе и свобода брани, свобода оскорбления, свобода глупости. Борец с цензурой, защищающий произведения искусства, похож на защитника животных, защищающего милых панд и бельков. Гиены, летучие мыши и пауки точно так же нуждаются в любви и защите.

Вторая важная ошибка — критика в адрес самих цензоров. В НЭК заседают ханжи, глупцы, пошляки и нацисты, но беда совсем не в этом. А в самом факте существования Комиссии. Обвиняя наших противников в «аморальности» мы забываем о том, что корень проблем таится в самом публичном употреблении слова «мораль». Говоря о «плохих» экспертах мы словно бы допускаем возможность существования экспертов «хороших». Извечная ошибка реформистов, которые говоря о «плохом правительстве» или «плохих законах» и предлагая их изменить, не осмеливаются признать то, что любое правительство преступно, а единственный легитимный закон — это человеческая воля.

Любая идеология начинается с языка. Рыцаря превращает в дракона не желание убить чудовище, а то, что он начинает говорить с ним как с равным. Если мы допускаем в своей речи и в своём мышлении такие категории как «мораль» и «аморальность» — это значит, что мы уже отрастили хвост и потихоньку начинаем покрываться чешуей. Право на свободу слова и свободу информации — это абсолютные права. Любое ограничение их убивает. Данте ошибался, когда разделил рай на круги. Иерархия, структура и бюрократия возможны лишь в преисподней.

Свобода может существовать или не существовать, и ничто — ни мораль, ни эстетика, ни закон — не имеют права её ограничить.